История Марины Страхарчук
История экс-руководителя миграционного отдела МВД Ставрополья подполковника Марины Страхарчук, обвиненной в получении взятки в 30 тысяч рублей, по нашим временам, казалось бы, ничуть не удивительна. Но не спешите. После того, как женщина заявила, что уголовное преследование она воспринимает как «месть» начальника местного отдела УФСБ за ее отказ выполнять «его поручения», она побывала не только в СИЗО, но и в «психушке» (в остром отделении – при этом будучи совершенно здоровой, по заключению врачей).
А когда стала писать жалобы главе ФСБ России Александру Бортникову, отделению почтовой связи запретили… отправлять ее корреспонденцию в любые инстанции. Потом прокуратура все это отменила, "причастные" извинились, но сам факт!
Как пишет МК, заступаться за полицейских по нынешнем временам – не популярное в народе дело. Даже если человек погонах был на самым худшим сотрудником и никого не бил-не пытал. Россияне рассуждают примерно так: был частью системы, так что сам виноват, что она тебя переехала своим же катком. И все же есть такие истории, которые по меньшей мере стоят того, чтобы их послушать.
Марина пришла в редакцию «МК» в сопровождении друзей, которые опекают ее в Москве, как ребенка. После всего случившегося она, скажем так, опасается вообще всего. Несколько раз за время разговора плакала, так что мы отпаивали ее чаем и выводили на свежий воздух. На театральную постановку все это не было похоже, видно, жизнь ее действительно потрепала.
— Почему пошли работать в полицию? Мечтали бандитов ловить?
-Да нет. Когда еще студенткой была, искала работу, зашла в РОВД. Начальник милиции (тогда еще она так называлась) меня увидел, сказал: "Приходите попозже!" И так пять раз повторялось, пока он не сказал: «Какая вы настойчивая! Хороший милиционер из вас получится». И вот я двадцать лет в общей сложности отслужила. С момента упразднения миграционной службы занимаю должность руководителя отдела по вопросам миграции ОМВД России по Буденновскому району Ставропольского края. Ничем свою репутацию не запятнала, имею много наград.
— А проблемы начались в тот день, когда вам конверт, в котором оказались 30 тысяч рублей, передал адвокат?
— Проблемы начались у меня с 2019 года с конфликта с начальником отдела УФСБ по Буденновску. Был такой Сергей Чеботаев .
— Он к вам обращался на правах «куратора»?
— Вот два примера. Один раз мне позвонили и попросили не выносить решении о привлечении к административной ответственности за нарушение миграционного законодательства фирмы «Иданси». Я пошла к начальнику РОВД, говорю, вот так и так. Он сказал – действуй по нормативам законодательства. И я вынесла решение о штрафе в размере 1 миллиона 200 тысяч. Второй раз меня попросили зарегистрировать в Буденновске членов семьи нового председателя суда в их отсутствии (без личной явки в отдел по вопросам миграции, как это положено по закону). Я отказала.
— И все же конфликт с местным чекистом это одно, а взятка – совсем другое. За что предназначались деньги?
— История такая. Через несколько недель ко мне подошел знакомый адвокат. Я его хорошо знала, как-то даже деньги давала в долг, когда у него машина застряла на таможне. И вот он принес конверт с документами. Был рабочий день, я сказала, что посмотрю попозже. Внутри были 30 тысяч рублей, и я о них не знала. Эти деньги якобы предназначались за выдачу разрешения на временное проживание несовершеннолетней гражданке Армении. Но я не имела должностных полномочий на принятие такого решения. И начальник краевого управления по вопросам миграции дала в СК об этом официальный ответ. Но уголовное дело все равно было возбуждено по статье «взятка», лишь недавно (спустя год и два месяца) его переквалифицировали на "мошенничество". Меня заключили под стражу, несмотря на состояние здоровья.
— Про здоровье, уж простите, все вспоминают, когда заходит речь о мере пресечения.
— У меня на самом деле серьезная ситуация. Я в 2012 году попала в ДТП, получила травмы, не совместимые с жизнью. Но выжила каким-то чудом. Врачи говорили: «Вы не подниметесь с больничной койки». А я поднялась. После аварии еще инсульт перенесла. В общем я не плачусь вам, а говорю объективно — есть заболевания, с которыми вполне могли бы не сажать в СИЗО, а избрать более мягкую меру пресечения. Да и куда бы я сбежала?
Адвокат по назначению с самого начала настаивал, чтобы я во всем призналась. В суде мне сказали примерно так: «Ну признайтесь, и отпустим вас под домашний арест». Для меня это было шоком, если честно. А адвокат давил: «Мы все сейчас разойдёмся по домам, а вы останетесь. Зачем эти мучения?» Потом я, конечно же, от него отказалась и нашла защитника по соглашению.
— Как вас встретили в СИЗО?
— Я очень переживала, потому что знала — к действующим сотрудникам полиции плохо относятся. Попросила посадить меня отдельно. Но в итоге попала в обычную камеру. Там было все нормально, кроме одного — как я поняла сотрудникам изолятора запретили отдавать мне передачи и посылки, поступающие с воли. То есть все заключённые получали, а я нет. Тогда мы придумали хитрость – родные слали на имя моих сокамерниц, а те отдавали.
Самое страшное было, когда умирал отец. Меня в то время привезли в ИВС Буденновска для следственных действий (очной ставки). Папа попал в реанимацию, не приходил в себя. 14 августа была апелляция на меру пресечения, где мы предоставляли судье документы о плохом состоянии отца, где я просила судью отпустить меня, чтобы увидеть его. А 15 августа его не стало.
Я узнала об этом уже после похорон. И тогда же выяснилось, что начальник РОВД Иван Уско, мой адвокат просили следователя отпустить меня на похороны или хотя бы просто разрешить увидеть умершего. Им отказали.
— Почему вас в психиатрическую больницу отправили?
— Новый следователь пришел и сказал, что у него сомнения в моем психическом здоровье (думаю, это потому, что я писала жалобы почти на все действия предыдущего, считая их незаконными). Я ему ответила, что дело ему передали накануне вечером и вряд ли он за ночь мог даже с ним ознакомиться, так откуда возникли сомнения? К тому же я действующий сотрудник, ежегодно проходила все медкомиссии. Психиатрические экспертизы в обязательном проводят по тяжким преступлениям — убийствам, изнасилованиям и т.д. В данном случае необходимости для нее не было, тем более, что я передала следователю все справки с места работы о состоянии своего психического здоровья.
И я, конечно, отказывалась от госпитализации в психиатрическую больницу для проведения экспертизы. В итоге якобы из-за этого мне продлевали и продлевали меру пресечения. Потом все же выпустили под домашний арест, но… домой приехали следователь и забрал меня. Принудительно поместили в психиатрическую больницу на экспертизу. Там я попала в острое отделение (якобы потому что в обычном шел ремонт), не исключаю, что это произошло не из-за строительных работ, а по просьбе следователя. Содержалась вместе с действительно буйными пациентами. Это очень непросто, поверьте. Одна больная женщина на меня днем напала, другая ночью меня перепугала до смерти (пробралась к моей кровати и зачем-то вынимала из-под меня подушку). Наконец комиссиия признала меня совершенно здоровой, оснований меня держать дальше там не было, и меня выпустили.
— А что с уголовным делом?
— «Взятка», как я говорила, не получилась у них, потому что признали – в мои должностные обязанности не входило то, о чем якобы просил адвокат за эти 30 тысяч. Так что дело переквалифицировали на «мошенничество». И добавили туда эпизоды по «злоупотреблению» — я, честно говоря, даже не поняла, в чем оно выразилось.
— Как это не понимаете? Вы что, дело не видели?
— Я с ним не ознакомилась, хотя его уже в суд отправили. Как такое может быть? Я попала в больницу (и там еще заразилась ковидом). Следователь приезжал туда, его не пустил заведующий отделением. Он сказал, что у меня температура держится три дня. Следователь уехал, а потом оказалось, что я" отказалась от ознакомления".
— Что за удивительная история с блокировкой переписки во все инстанции?
— Я написала обращение в ФСБ России, они переправили в свое краевое управление. А там ответили, что никаких нарушений со стороны военнослужащих не установлено. Я опять написала на имя директора ФСБ А. Бортникова, дополнительно сообщила, что не было проведено не то что проверки, меня элементарно не опросили, чтобы узнать суть конфликта с начальником УФСБ. Тогда приняли к рассмотрению. Но нашелся способ, как запретить мне жаловаться. В отделение почтовой связи пришло письмо из уголовно-исполнительной инспекции, где было сказано, что никакая корреспонденция, включая в органы власти, мне не разрешена. Они отказались даже отправлять мои заказные письма в суд и прокуратуру.
— Это же незаконно! Никто, даже суд, не может запретить вам писать в надзирающие инстанции жалобы и обращения.
— Я знаю, но, видимо, и тут «кураторы» надавили на УИИ. Прокуратура вынесла решение о нарушении моих прав и требование об устранении (в распоряжении редакции – прим.автора). Переписка была возобновлена. Почта извинилась.
Некоторые говорят, что вся эта история – борьба двух силовых ведомств (хотя МВД не особо-то за Марину вступилось: уволили ее, не дождавшись решения суда). Еще говорят, что одно (получение денег) вовсе не вытекает из другого (конфликта с чекистом). Виновата женщина-подполковник или нет — решит суд. Но разве не настораживает тот факт, что за свои жалобы человек может попасть в психушку и что самой возможности жаловаться могут взять и лишить? Это новая тенденция. Страшная на самом деле. И вот ее точно следует нам всем остановить.
Фото с сайта МК
